Курбангалиев Мухаммед-Габдулхай

Мухаммед-Габдулхай Курбангалиев башкирский просветитель, выдающийся религиозный, политический и общественный деятель первой половины XX века.

Он родился в 1889 году в деревне Медиак Мухаммед-Кулуевской волости Челябинского уезда Оренбургской губернии (Аргаяшский район Челябинской области) в семье имам-хатыба мечети, впоследствии ахуна, Габидуллы Курбангалиева. Во второй половине XIX - начале XX века Курбангалиевы относились к числу немногочисленной башкирской элиты, выделявшейся как в духовном, так и в материальном отношении. Габидулла основал и руководил медресе в Медиаке. В 1870 году он был одним из первых башкир, избранных гласными в земства. В 1906 году его включили в состав комиссии Министерства просвещения по вопросу об инородческих школах. Несмотря на правительственное давление придерживался принципиальной позиции, согласно которой преподавание должно вестись на родном языке. Отец и сын, как крупные земельные собственники, выступали против всякого рода «социалистических» мероприятий в аграрной сфере. Они были настолько состоятельными, что смогли сформировать на свои средства в 1919 году «полк Мухаммеда» для борьбы с большевиками.

В 1914 году Мухаммед-Габдулхай окончил отцовское Медиакское медресе. Затем обучался в знаменитой «Расулие» в городе Троицке. После окончания преподавал в медресе в Медиаке. В 1916 году муфтий Сафа Баязитов готовит его в качестве своего преемника на должность председателя Оренбургского магометанского духовного собрания. В 1916 году 27-летний Мухаммед-Габдулхай становится управляющим Петербургским округом мусульман. В 1917 году он принял участие в I и II Всебашкирских съездах (курултаях) в Оренбурге и в Уфе. В мае 1917 года Мухаммед-Габдулхай вошел в состав правительства региона в качестве представителя от башкир Челябинского уезда, где он последовательно отстаивал вотчинные права, выступая против равного перераспределения земли в любой форме. Кроме того, Курбангалиев считал, что башкиры должны иметь автономное духовное управление в составе России. В своих воспоминаниях Заки Валиди несколько раз упоминает об отце и сыне Курбангалиевых, но неизменно причисляет их к своим идеологическим противникам. Действительно, они были последовательными сторонниками «единой и неделимой», вместе с тем буржуазно-демократической России. Так, отец и сыновья Курбангалиевы выступили против перехода башкирского правительства на сторону Советской власти ради сохранения башкирской автономии. Мухаммед-Габдулхай Курбангалиев заявил от имени башкир о поддержке администрации адмирала Колчака.

Курбангалиев с помощью брата Аруна предпринимал попытки объединить разрозненные части башкир и татар в единое национальное войсковое подразделение. Большинство колчаковских генералов неодобрительно отнеслось к идее создания национальных частей. Только атаман Семенов, выступивший против политики централизации командования адмирала Колчака, пошел навстречу устремлениям башкир. 14 марта в его доме состоялось первое деловое свидание, где Мухаммед-Габдулхаем была изложена история башкирского народа и его движения после революции, а также цели национальной группы в Забайкалье. Со своей стороны атаман рассказал о своем политическом направлении и стремлении устроить Россию федеративною, но на капиталистических правовых началах, и выразил готовность, как главнокомандующий, пойти навстречу желаниям башкир и приступить к сведению воинов-башкир в отдельную боевую единицу. Он одобрил идею Курбангалиевых, рассчитывая на содействие в переходе мусульман из армии Каппеля, которая почти распалась, в свою. В конце февраля 1920 года к Чите, к Семенову, вышло 30 тысяч солдат-каппелевцев и среди них сводный 4,5 тысячный отряд башкир под командованием Мухаммед-Габдулхая и Галимьяна Тагана. 8 апреля в сражении под Читой брат Мухаммед-Габдулхая - Арун Курбангалиев был тяжело ранен и умер. Мухаммед-Габдулхай остался один. Похоронив брата, отправился в Харбин. Поездка была поддержана и финансирована Семеновым, который поручил выяснить настроения среди мусульман Маньчжурии (китайцев и российских эмигрантов-татар), возможность их участия в антисоветской борьбе. В ноябре 1920 года Чита оказалась под угрозой занятия Красной армией. Армия Семенова отступала к Маньчжурии, а вместе с ней и две тысячи башкир-белогвардейцев. Оказавшись в Маньчжурии, башкирские солдаты тут же были разоружены китайскими властями. Семенов рассчитывал на продвижение своих войск дальше в Приморье. Курбангалиев настаивал на том, чтобы белогвардейцы-башкиры отказались от продолжения вооруженной борьбы с Россией и остались в Маньчжурии, - к этому он призывал в своем обращении 20 ноября 1920 года, в день перехода границы. Сам Курбангалиев, еще будучи в Чите, в управлении Забайкальской области получил заграничный паспорт. Тогда же встретился с представителем японского командования капитаном Хираса. Хираса и ряд других японских офицеров присутствовали на похоронах Аруна Курбангалиева. Представители Японской военной миссии в Чите обратили внимание на энергичного и предприимчивого башкира, активно добивавшегося объединения мусульман в составе Белой армии.

Военное командование Страны восходящего солнца оценило возможности авторитетного имама Курбангалиева, бывшего в 1919-1920 годах известным и популярным в военных, политических и религиозных кругах в Сибири. В ноябре 1920 года, получив рекомендации японского консула в Харбине, Курбангалиев вместе с полковником Бикмеевым отправился в Токио, чтобы `разрешить вопрос об устройстве на жительство и службу в Маньчжурии около двух тысяч башкир из остатков армий Каппеля и Семенова. Приветствуя их приезд в Токио, японская газета «Асахи Симбун» писала: «Мусульмане, жаждущие воли и освобождения, станут во главе объединительного движения народов Азии». Однако окончательный переезд Курбангалиева из Китая в Японию состоялся только в 1924 году.

С самого приезда он озаботился идеей создания организации, которая бы объединила всех башкир и татар. Так в Японии возникло общество «Исламия», сфера деятельности которого распространялась не только на Японию, но и на весь Дальний Восток. Получение прав юридического лица, зарегистрированного органами государственной власти Японии, давало лидерам общества возможность официального обращения в государственные учреждения. Обществу оказывали высокое покровительство многие государственные и общественные деятели Японии. В то время наибольшее количество татар и башкир проживало в Токио, Йокогаме, Осаке, Кобе, Киото, Нагое.

В 1927 году в Токио во время празднования Курбан-байрама между участниками мусульманской общины состоялся разговор о необходимости открытия национальной религиозной школы. По этому поводу было обращение Курбангалиева к властям Японии. В тот же год, 2 октября 1927 года, с их разрешения открылась школа (по адресу: г. Токио, Окубо-Хиакунинто, 279) и началось обучение по программе начальной школы по религиозной и национальной тематике. Двухэтажное здание было построено в 1927-1930 годах. Обучение велось по программам начальной и средней школ. В начале 30-х годов здесь обучалось 13 учеников (2 класс - 8 детей, 3 класс - 1 ребенок, 6 класс - 4 человека). Преподавание велось на татарском, башкирском, русском, японском, английском языках. 5 декабря 1937 года после выполнения требований Императорского закона Японии «Об образовании» медресе «Исламия» включается в реестр государственных школ Японии и пользуется всеми правами, предоставленными государственным школам.

В 20-30-е годы XX века Мухаммед-Габдулхай Курбангалиев подписывал документы как мударис и имам мечети Токио. Он сыграл огромную роль в распространении мусульманского просвещения на Дальнем Востоке, издавая учебную и мусульманскую литературу. В 1928 году в молодой Турецкой Республике переходят от арабской на латинскую графику. Множество типографских шрифтов были уничтожены. Воспользовавшись этим, наши соотечественники привезли в Японию два мешка типографских шрифтов с арабской графикой. Они сохранились в здании школы «Исламият» в Токио до наших дней. В первые месяцы деятельности типографии у станка стоял сам Мухаммед-Габдулхай. Рафаэль Адаутов узнал у представителей мусульманской общины Японии, как он зимой замерзшими пальцами вручную, работая целыми ночами до утра, набирал тексты Корана и стихи великого Тукая.

После постройки здания школы «Исламият» в 1931 году Курбангалиев при поддержке высоких должностных лиц и чиновников основал типографию «Матбугат Исламия», располагавшейся на первом ее этаже. Книги, печатаемые здесь, расходились по всему исламскому миру. Благодаря усилиям Курбангалиева был издан целый ряд учебников для медресе «Исламия», книги религиозного характера, литературные произведения, рассылаемые в 33 страны. С 1930 по 1942 год из изданных 39 книг были: 19 - религиозного характера, 8 - литературного, 1 - по музыке, 4 - учебники по грамматике, 7 - различного содержания. До наших дней сохранились учебники, по которым обучались дети эмигрантов. В частности, фонетическая азбука, написанная в Корее и напечатанная по заказу мусульманской общины в типографии «Матбугаи Исламия» с вступительным словом Курбангалиева. При его же участии в 1925-1928 годах были учреждены мусульманские общины в Кобе, Нагое, Йокогаме, позднее в Кумамото. В Кобе общину составили представители 50 семей, ее имамом стал Мадьяр Шамгулов, прежде служивший имамом в деревне Нимисляр Уфимской губернии (Нуримановский район РБ). Школы для мусульманских детей были открыты в 1935 году в Кобе и Нагое. В Маньчжурии, в Харбине и Хайларе школы для мусульманских мальчиков и девочек были открыты еще раньше.

С осени 1932 года в Токио стал издаваться журнал «Япон мухбири», финансировавшийся торгово-промышленными кругами Японии, в том числе концерном Мицубиси. Религиозную часть журнала редактировал Курбангалиев. Журнал печатался на тюрки на арабской графике. 12 июня 1934 года в типографии Курбангалиева был отпечатан Коран, изданный в Японии впервые. Деятельность Курбангалиева, его школы и типографии способствовали духовной консолидации мусульман Японии, их объединению в единый Союз мусульман Японии.

В Японии, несмотря на то, что большинство российских эмигрантов представляли башкиры и татары, в целом их называли «хаккэй родзин», т.е. белые русские. Они торговали мануфактурой, в частности, сукном, а также вели мелочную торговлю.

В 1938 году японское правительство выслало Курбангалиева в Китай в город Дайрен (Далянь). Обстоятельства высылки описаны японским исследователем Кацунори Нисияма, который разыскал в Государственном архиве внешних отношений Японии «Дело о высылке Курбангалиева за границу». Документы прямо указывают на то, что японское правительство по-прежнему было намерено использовать исламский фактор в своей внешнеполитической экспансии, но испытывало определенное неудобство от того, что мусульманская община Японии раскололась из-за распрей между сторонниками Курбангалиева и его соперника Гаяза Исхаки. Гаязу удалось за сравнительно короткий срок - 1933-1934 годы - объединить большинство татарских эмигрантов вокруг идеи создания тюрко-мусульманской культурной автономии «Идель-Урал», в основе которой лежали антисоветские настроения и мечты о возвращении в освобожденную от большевиков Россию. Курбангалиев же пропагандировал идею более широкой - «от Урала до Фудзи» - языковой и культурной общности урало-алтайских народов «Великой Азии» и создания на этой основе независимого исламского государства под эгидой Японии путем объединения среднеазиатской периферии СССР и западной части Китая. В своих показаниях в 1945-1946 годах Курбангалиев говорил, что с идеей общности урало-алтайских народов он выступал в японской печати. Противостояние между Курбангалиевым и Исхаки выходило за рамки идейных и политических разногласий. Исхаки намеревался сменить руководство всеяпонской мусульманской общины, объединить мусульман Японии и Маньчжурии под эгидой «Идель-Урала» и поставить во главе дальневосточного идель-уральского отделения либо Ибрагима Абдурашитова, либо Мадьяра Шамгулова (Шамгуни). Что касается японской разведки и военного командования, то во второй половине 30-х годов интерес к Курбангалиеву с их стороны заметно угас. Сам Курбангалиев на одном из допросов объяснил свою высылку тем, что «Японский генеральный штаб считал, что магометанская религия противоречит основам японского государства, ибо она исповедует единого бога - Аллаха, отрицая тем самым божественность японского императора».

В Китае Курбангалиев прожил со своими дочерьми восемь лет - вплоть до своего ареста сотрудниками СМЕРШа в августе 1945 года. Отсидев 10 лет во Владимирской тюрьме, он в 1956 году приехал в Башкирию. После освобождения проживал известный как японский мулла (япун муллаһы) в Челябинске. Как сообщают свидетели, умер он в полной нищете в августе 1972 года. Мухаммед-Габдулхай Курбангалиев был похоронен на заброшенном мусульманском кладбище Челябинска.

Булат Азнабаев.